"Зазеркалье"

     Наука - это всегда движение вперед. Сама наука, познание нашего мира, безотносительно к рукам, в которых находятся некоторые особенные ее достижения, - это всегда путь "к звездам". Особенно практична глубокая, фундаментальная наука, причем в любой области знаний. Многое в нашей области науки уже известно, причем недавние "просто факты" становятся звеньями системы. Познается благодаря успехам методов то, что казалось непознаваемым - и сейчас и, может быть, вообще. Оберегая свою область науки, и без того прошедшую сложный путь, от - скажем так - лишней критики, я старалась держаться подальше от так называемых странных явлений. Однако последние годы были в моей судьбе на редкость трагичными и буквально заставили думать и о своем человеческом и научном долге, и о том, что можно не успеть сделать что то, чего не решается сделать никто другой из научного мира и что поэтому становится моим долгом.
     Я всю свою долгую жизнь изучала живой мозг человека. И, так же как и все, в том числе и люди других специальностей, неизбежно сталкивалась со "странными" явлениями. Причем очень многое - фальшивка, шарлатанство; многое только кажется странным, его можно объяснить уже сейчас, и, таким образом, многое "сверхъестественное" (странное) становится естественным. Но не всё. "Есть многое на свете, друг Горацио…" И вот о многом, что как бы есть и чего как бы нет, что почти все знают, но либо обходят молчанием, либо яростно критикуют, навешивая ярлыки, я тоже расскажу здесь. Потому что я не хочу делать вид, что этого нет. Потому что я надеюсь, придет время - и "странные" явления будут более понятными, что, кстати, отсечет дорогу и шарлатанам всех мастей. Потому что лишь приняв их в расчет - и, конечно, не только то, о чем я пишу, а и многое, о чем я не пишу, - можно будет себе представить более полную картину того, как же мыслит человек. И, может быть, более полно - что такое человек.
     Когда я рассказывала о том, как в нейрофизиологических исследованиях мы вышли на своеобразное "плато", что, как я писала ранее, не означало невозможности продолжения работ, а лишь уменьшало вероятность нового прорыва в изучении мозга, речь шла о целесообразности сочетанного нейрофизиологического и прижизненного нейрохимического неинвазивного изучения мозга. Изучения его микроединиц и макропространства, получения сведений о том, что происходит в микронной зоне, и того, что развивается в объеме всего мозга. Наилучшим методическим сочетанием здесь являлось дальнейшее использование возможностей вживленных электродов и позитронно эмиссионной техники или мощной функциональной магниторезонансной томографии.
     Однако уже тогда, когда такого комплекса у нас еще не было, я заинтересовалась явлениями, которыми как то не принято заниматься в серьезных научных исследованиях, теми, которые могут быть обозначены как особые случаи - "странные" явления: сверхсильные влияния одного человека на другого или на других в заданной ситуации, причем влияние не только на психическую, но и на соматическую сферу, видение отдаленных событий настоящего, прошлого и (что уж ни в какие ворота не лезет!) будущего. И еще. Полупопулярная литература после создания реанимационной службы все больше наполняется сообщениями о выходе чего то (души?) из тела - с возвратом в него, естественно, в случае оживления. Это описывается разными авторами и наблюдается далеко не у всех больных. Почему? Известный нейрохирург А. после двух клинических смертей на вопрос: что там? - отвечал: там черная яма… Только ли "реанимационный" это феномен? Или выход души из тела может наблюдаться и не рядом со смертью? Также невероятными кажутся сообщения о контактах отдельных лиц с теми (или душами тех), кто ушел из жизни…
     Словом, "Зазеркалье". Против врачебно вредящих влияний на расстоянии выступила наша Церковь, против описания реанимационных феноменов - американская ортодоксальная церковь. Однако в разговоре с владыкой Иоанном, митрополитом Санкт Петербургским и Ладожским, прозвучали совсем другие акценты. Мы говорили о как будто бы поступившем в Санкт Петербург приборе, очень нужном нам для диагностики больных с болезнями мозга, для нас - подсобном к позитронно эмиссионному томографу. Прибора мы не получили, у владыки были на него свои планы, однако его заинтересовали наши мысли о прорыве в очень трудно познаваемые области науки. В соответствии с формулами, принятыми в Церкви, владыка неожиданно для меня произнес: "Благословляю вас на эти исследования". Как мне потом разъяснили, это примерно то же, что в светской жизни приказ к действию. Не просто одобрение научного интереса к "странным" явлениям, а приказ изучать их.
     Давайте, читатель, отступим от темы - я попытаюсь рассказать, почему я этому благословению приказу придаю значение. И, кстати, большое.
     Что сделали Змей и Ева в раю? Ева под влиянием Змея (злой силы!) вкусила от древа познания … Ну а затем, как известно, начались все неприятности Евы и соблазненного ею Адама.
     Древо познания добра и зла. Наука. Наука, спасающая человека, природу, несущая добро людям, - и наука, вмешивающаяся в жизнь человечества с мгновенным и отдаленным во времени злом, разрушающая природу, вплоть до самой жизни на Земле. Электричество, освещающее наше жилище, и атомная электростанция, дающая необходимую для этого энергию. Лазер во всех его вариантах. Коррекция неисправности в генетическом хозяйстве организма - и… Ну, да всем хорошо известны газетные сообщения об "ужасах" генной инженерии. Клонирование… Как трагична жизнь родителей больного ребенка - дома ли он, в доме ли для инвалидов! И какой страшной может быть непобедимая бактерия, вирус!
     Так все таки, почему же я так ценю благословение митрополита? Образованный, современный и глубоко верующий, владыка Иоанн не закрывал дорогу в неизвестное. Он отдавал это неизвестное в наши руки, понимая, вероятно, что для нас это - скорее антиреклама, чем реклама, и, уж конечно, подход к вопросу будет самый бережный, ничто не будет использовано во зло. А 18-20 марта 1998 г. в Москве состоялся Всемирный Русский Народный Собор на тему "Вера и Знание", где блестящие сообщения сделали президент Российской Академии наук Ю.С. Осипов и владыка Кирилл. Вступительную речь произнес патриарх всея Руси Алексий И.
     И еще одно отступление. Я не знаю, что здесь совпадение, что - закономерность. Но во всех тех редких случаях, когда мы реально приближались к прорыву, "шли на прорыв" в неизвестное, вокруг нас, и в частности вокруг меня, начиналась какая то более или менее неприятная "метель" - множество социальных и личных неприятностей. О том же рассказывают и некоторые другие ученые - в частности, те, кто занимается обратимостью времени (например, профессор А.А. Гриб, заведующий кафедрой высшей математики Санкт Петербургского университета экономики и финансов).
     Есть ли тут материальное начало? Думается, что очень важно именно здесь, в "Зазеркалье", скрупулезно отделять "чистых от нечистых", простое материальное нашего обширного мировоззрения и сложные, странные, но существующие явления.
     Когда я проанализировала свои "прорывы" и свои "метели" спустя многие годы, что позволило мне объективно отнестись не только к окружающим, но и к себе, я пришла к выводу, что надо расширить применение мудрой пословицы: "Умный винит себя, дурак - товарища". Дело в том, что в минуты (иногда - в годы) творческого подъема, того, в котором только и возможен прорыв в неизвестное, новое, не говоря уж о "Зазеркалье", человек меняется. Казалось бы, азбучная истина. Ученый, конечно же, находится в другом состоянии - подъема, озарения, внешне проявляющихся чем то вроде гордости, своеобразного уважения к себе. Гордость за еще не сделанное? Гордость за возможность осуществить прорыв? Не та ли это "гордыня", которая лидирует в списке семи смертных грехов? Надеюсь, что не та, но… довольно близко.
     И "метель" кружится вокруг ученого, вызвавшего ее на себя тем, что изменился он сам. Я очень не скоро пришла к этим мыслям. Сейчас полагаю: да, так быть может. Думаю даже, что так оно и есть, хотя мне очень нелегко далось и это осознание, и это признание. Но, конечно, признание легче, чем осознание, понимание причин социально биологической "метели". Хотя вряд ли все именно этим исчерпывается. Конечно, все не так просто… (Кстати, как возрастает уважение к человеку, когда он говорит эти слова!..)
     В маленьком кругу товарищей будущих скорых открытий чувство окрыленности, внутренней силы вызывает подъем; люди, идущие вместе , загораются, думают и работают лучше, интереснее, легче. Вокруг - у тех, кто не вместе идейно и исполнительски, но все равно близко, - все это часто вызывает зависть и раздражение, переходящее у отдельных лиц в агрессию, и их агрессия, особенно если личность не одарена ничем, кроме пассионарности, или преимущественно ею, ведет за собой раздраженных. Примерно так: эти там, похоже, нашли клад или вот вот найдут. Пусть делятся. Мы тоже тут были…
     Мысленно я вижу теперь подобные ситуации в виде двух хороводов: маленького - внутри, большого - снаружи, движущихся в разные стороны. И так как каждый человек в маленьком хороводе, как и во всех таких празднично театральных ситуациях, стоит спиной к тем, кто в большом, он очень уязвим и, хотя и по разному, физически выживает в двух ситуациях: сохраняясь как победитель (если!) или сдаваясь как побежденный (если!). А вокруг живет действительно большой мир, больше или меньше вникающий в существо происходящего. (То ли он шубу украл, то ли у него шубу украли, но что то было.) Наиболее выгодно для человека во внутреннем хороводе уметь при победе совсем забывать про "метель". "Какое все это имело значение, если есть Победа?" Или, как любила говорить моя мать: "А все таки это получилось, а все таки я (мы) этого добилась". Цена не имела значения.
     А я знаю, что и где со мной сделала цена, чего я каждый раз лишаюсь после очередной "метели".
     Последняя - и самая страшная - "метель", где ведущими стали мои самые близкие, но не вошедшие во внутренний хоровод, начиналась постепенно. Мне совсем не казалось, что она перейдет в "ураган", мне не верилось… но это есть теперь, было в моей жизни. Есть это и в их жизнях, жизнях людей второго хоровода… И этого не вычеркнешь.
     Развивая нейрофизиологические исследования, я почувствовала не одно, как я писала ранее, а одновременно два "плато", разного уровня, разной преодолимости. Первое (и о нем подробно сказано ранее): мы не можем продолжать далее без знания о том, что происходит в целом мозге. Именно объединение знаний о точечных событиях в мозге и о том, что происходит в целом мозге (ПЭТ), даст возможность нового прорыва в неизвестное и одновременно поможет подтвердить или отвергнуть то, что формировалось на основе имевшихся ранее возможностей. Без этого технологического уровня буквально нельзя дышать сегодня в науке о мозге. Об этом я написала специально в главе "Почему ПЭТ?".
     А второе "плато", или, скорее, "стена", было бледным, размытым, его и плато то я еще далее мысленно не называла. Какая то ватная стена: и есть она, и нет ее. Это было и чувство, и знание того, что сегодня еще нет методико технологического подхода к пониманию некоторых "странных" явлений человеческой психики - как минимум, а может быть, и к механизму сложных явлений психики вообще. Но осознание последнего пришло позже.
     Сначала все казалось исключениями: пророчества болгарки Ванги; общение с теми, кого уже нет, американца Андерсена; влияние на аудиторию и отдельных людей Кашпировского.
     Мы с детства слышали о пророках, о ясновидящих. Но это были какие то особые люди, жившие давно, да иногда казалось: а жившие ли? И так ли все было? Мы знаем, как лжет история народов, написанная "ориентированным" человеком, а не безразличным монахом летописцем. Почему бы не лгать истории личностей? Почему бы не выдумать героев, если они нужны - ну мало ли для чего?
     Во второй мировой войне нужен был и массовый, и индивидуальный героизм. Если чего то не хватало - создавался образ, и люди шли за образом. Или, в крайнем случае, за лозунгом. Атеизм, как кажется его приверженцам, способствует науке. На самом деле вера может способствовать больше, чем атеизм. Атеизм как мировоззрение очень обедняет духовную жизнь человека и ставит преграды возможностям его познания.
     Как же обстоит дело со "странными" явлениями сейчас, на границе третьего тысячелетия? Оставим пока рассуждения, посмотрим факты.
     Была будто бы реальная пророчица. Жила она в Болгарии, близ города Петрич, в селе - вернее, принимала посетителей в селе, а жила в самом Петриче, - Евангелина, тетя Ванга, к которой приезжали узнать, что с пропавшей коровой, что с пропавшим человеком, будет ли жить больная, - да мало ли о чем может захотеть узнать человек.
     Приехала я в Болгарию, когда мы все были воодушевлены нашей революцией сверху, нашей перестройкой, - и не узнала Болгарию после почти тридцатилетнего перерыва. Кругом все так же, как в то время у нас, - пустые прилавки, специальные закрытые магазины для партийно государственной элиты и почетных гостей. А и там то какое убожество! (Мы сейчас забыли, что в конце правления Брежнева именно так жили, спасаясь низкими ценами на продукты первой необходимости и знакомством со спекулянтами.) Мои научные лекции в Болгарии шли при закрытых дверях: не дай Бог, я поделюсь нашими восторгами (время разочарований и негативизма было еще впереди). Мы стали угрозой устоявшемуся раю элиты, и элита это хорошо чувствовала. Все это меня - в тогдашней нашей эйфории - не очень то встревожило. К Ванге! К Ванге!!!
     Но сначала все таки пришлось заехать на чашку кофе к секретарю горкома Петрича - правила игры распространялись и на "чудеса", или, как мы приняли ранее, "странные" явления. Правда, речь шла о прекрасной Болгарии, о ее южных краях (естественно, наиболее прекрасных), и о том, что мне надо торопиться. Кстати, действительно не опоздать к Ванге помог только переход на летнее время, не учтенный в нашей поездке и не учитываемый Вангой. Она, как выяснилось позднее, всегда очень точно (слепая!) знала, который час, но не признавала переходов ни на летнее, ни на зимнее время. Или, судя по реальности, с которой я встретилась при посещении Ванги, она жила всегда по тому времени, которое у нас называется зимним.
     До этой поездки я видела в Софийской студии документальных фильмов фильм о Ванге. Он, безусловно, впечатляет, однако ни в какое сравнение не идет даже с короткой личной встречей. Ведь не секрет, что, какие бы чудеса мы ни увидели в записи, сделанной не нами, мы вносим поправку в то, что видим на экране, равно как будет вносить поправки и любой другой зритель, если "чудеса" будем на пленке предъявлять мы.
     Водитель оставил машину метрах в трехстах от домика Ванги, на пыльной проселочной дороге, по которой мы и пошли дальше. Там же стояло еще несколько машин посетителей, приехавших ранее нас. Иными словами, звуки приехавшей и не близко от дома Ванги остановившейся машины не только вообще, но и в тот день не могли считаться чем то специально привлекающим внимание. А шли мы по мягкой от пыли проселочной дороге, и, таким образом, шаги наши не были слышны. И тем не менее вскоре после того, как я подошла к забору вокруг дворика при домике Ванги и встала за одним из многочисленных жаждущих встречи с Вангой, раздался ее пронзительный голос: "Я знаю, что ты приехала, Наталья, подойди к забору, не прячься за мужчину". Так как я всего этого не ожидала, да еще не Бог весть как понимала болгарско македонскую речь Ванги, то сообразила, что произошло, с третьего или с четвертого перевода, - люди обернулись ко мне и, как могли, объяснили, о чем идет речь, что сказала Ванга. О моем приезде в этот день Ванга была предупреждена заранее, ей могли сказать, что я приехала, - так спокойно я восприняла эту первую "странность". Прием посетителей начался в точно назначенное время, и Ванга сразу же прислала ко мне кого то из своих близких сказать, что не принимает меня среди первых, так как ей нужно "войти в определенное состояние, разогреться".
     Перед встречей с Вангой я очень хотела помолчать и сосредоточиться. Но, случайно или нет, мое окружение, приехавшие со мной медики, сделало все, чтобы это было невозможным. И я договаривала ответ на какой то очередной вопрос, когда меня позвали к Ванге. Малюсенькие деревенские сени - ну, что нибудь метра два на полтора. У окна стол. Против входа на стуле за этим столом сидит Ванга, "тетя Ванга", которая всех называет на "ты" и которую надо также называть на "ты". Она слепая, лицо перекошено, но по мере того, как на нее смотришь, лицо кажется все более и более привлекательным, чистым и милым, хотя она поначалу была уж никак мной не довольна. Не было у меня традиционного куска сахара, который я должна была сутки держать при себе до прихода к ней, - по убеждению Ванги, кусок сахара за сутки впитает в себя информацию о приходящем, а затем Ванга пальцами рук ее считывает. Традиционный подарок… Я подарила ей чудный павловопосадский платок в полиэтиленовом пакете. Ванга протянула руку за сахаром. "Нет у меня сахара, тетя Ванга…" Вынула из пакета платок: "Ах, да ты же совсем его не трогала" - и начала поглаживать полиэтиленовый пакет. "Ты зачем пришла? Что знать хочешь?" - "Ничего специального, - ответила я, - хотела познакомиться с тобой. Я исследую свойства мозга человека, и мне хотелось самой поговорить с тобой". - "Для науки, значит, ну да. Марию знаешь? Якова знаешь? Сергея?" - "Нет, тетя Ванга, не знаю".
     Помолчала Ванга, откинулась на стуле, что то недовольно пробормотала (кажется, о науке) и вдруг слегка отклонилась влево, лицо стало заинтересованным. "Вот сейчас твоя мать пришла. Она здесь. Хочет тебе что то сказать. И ты ее можешь спросить".
     Зная, что Ванга нередко говорит о недовольстве ушедших в иной мир родственников, о том, что они сердятся из за невнимания детей к их могилам, я, ожидая того же ответа, сказала Ванге: "Мама, наверное, сердится на меня". (Мама умерла в 1975 г., я у Ванги была в 1989 м. Я после смерти мамы ездила пять лет подряд к ней на могилку.) Ванга послушала послушала и вдруг говорит: "Нет. Она на тебя не сердится. Это все болезнь; она говорит: это все болезнь". (Кстати, мама при жизни часто именно так и говорила.) И далее - мне, одновременно показывая руками: "У нее же был вот такой паралич. - Руки Ванги имитируют дрожание. - Вот такой". - "Паркинсонизм, - комментирую я. - Да, да, правильно, паркинсонизм. Так и было, мама двенадцать лет болела тяжелейшим паркинсонизмом…"
     "У матери к тебе две просьбы: сходи к монахам и закажи, чтобы ее поминали. К монахам". - "В Ленинграде, - спрашиваю я, - в Москве?" - "Да нет, к монахам". - "Загорск?" - "Да, да, Загорск. А вторая просьба - поезжай в Сибирь". - "Навсегда? Когда? Куда?" - "Куда тебе сказано, в Сибирь. Не навсегда. Когда? Сама поймешь, скоро… А что это - Сибирь? - Ванга смеется. - Город? Место?" - "Да никого у меня в Сибири нет. И зачем я туда поеду?" - говорю я. Ванга: "Не знаю. Мать просит".
     Кстати, совершенно неожиданно по приезде в Ленинград я получила приглашение в Сибирь на чтения, посвященные моему деду - академику В.М. Бехтереву. И не поехала. И жалею об этом до сих пор. Значительно более поздняя поездка оказалась просто приятной: Байкал красив и с пологой и со скалистой стороны.
     Может быть, если бы… Но кто может сейчас ответить на этот вопрос?!
     А дальше Ванга начала меня спрашивать: "Где твой отец?" - "Не знаю", - не совсем правду ответила я. "Как же ты не знаешь, ведь это же было убивство, убивство! А где гроб? (Гроб - это могила.) Гроб его где?" - "Не знаю". - Здесь уже правда. - "Как же ты не знаешь, ты должна знать, ты постарайся - и будешь знать".
     Ах, Ванга, Ванга, подумала я, ну кто же мне скажет, где лежат кости моего расстрелянного отца!
     Сказали. Переспросила через другие каналы. Подтвердилось. Весьма вероятно, что вместе с такими же несчастными мой отец похоронен вблизи Ленинграда, в Левашово…
     "А ты зачем ходишь к замминистра? Не твой это человек, пообещает - и ничего тебе не сделает, ходи к министру. Это - твой человек" (Ванга). Действительно, в последнее время я пробовала решать организационные, строительные и денежные вопросы с заместителем министра здравоохранения СССР. Ничего из этого не вышло. Позже я к нему, по крайней мере систематически, не обращалась. Трудна директорская должность, особенно директора вне Москвы. От этой непролазной бюрократии я уставала больше, чем от всего остального. Поэтому и решила избавиться от директорства к 65 годам. О чем объявила в 64 года вполне официально. Чем и развязала в институте яростную борьбу за власть. Но об этом - в другом месте.
     Мне казалось, что о моих походах к замминистра тетушка Ванга уж никак не должна была знать. Догадалась случайно? Сейчас полагаю - догадаться об этом невозможно: мои приезды в Москву были в разное время.
     Дальше: "Что то я очень плохо вижу твоего мужа, как в тумане. Где он?" - "В Ленинграде". - "В Ленинграде… да… плохо, плохо его вижу". Несколько месяцев спустя мой муж умер в весьма трагической ситуации. Имели ли слова Ванги отношение к страшным моим личным событиям? Не знаю. Не думаю.
     "А несколько лет тому назад рядом с тобой было три смерти". Я как то не сообразила и сказала: "Да, дед, отец, мать". - "Ну что ты об отце и деде, те погибли много раньше. Трое - почти рядом". Правда, подумав, молча согласилась я, было так. Моя мать, жившая с нами, мать первой жены моего мужа и моя единственная, очень любимая мною подруга. С расстоянием между смертями около двух лет. Но почему вдруг об этом?! Хотя сейчас я бы ответила себе: а почему бы и нет? Ведь я не задала определенного вопроса Ванге, я просто хотела ее послушать. Да, смертей было три. И вдруг: "А ты, может быть, о себе беспокоишься? Так у тебя со здоровьем все в порядке. Вот сестра твоя не выздоровеет, так и будет болеть, не поправится никогда". Да, мне нездоровилось, а сестра моя лежала, уж не знаю который раз, в больнице. И сейчас она хворает, и все то же, то же, что и было. Моложе меня на девять лет, в 55 лет вышла на пенсию, теперь - инвалид первой группы. А что с ней? Трудно сказать. Язва голени - то есть, то нет. Хроническая язва голени. Нет сил. Замедленность движений. Не всегда может встать. В давние времена про таких говорили - сглазили. Сглазили - и что тут гадать докторам, тем более что ни лучшие, ни просто хорошие доктора помочь ей не могут. А была она в юности редкой красавицей: высокая, стройная, белокурая, зеленоглазая. Да недолго была. Уже к тридцати - тридцати пяти стала просто миловидной женщиной, а к пятидесяти поверить в прошлую красоту было уже невозможно. Очень любила ее мать, и она была дочерью, душевно близкой матери. И вот прошло десять лет после моего разговора с Вангой. Моя сестра, слава Богу, жива. Но она действительно не вылечилась. Ей - скажем так - не лучше. Всё то же. Но как об этом могла знать Ванга, "тетя Ванга"? Ведь то, что я ей сказала о болезни сестры, было очень невинно: "Немножко приболела, скоро поправится". - "Твоя сестра не поправится". Откуда ей это было известно? Не знаю. И мой муж, и сестра были от Ванги на одинаковом расстоянии. Откуда ясное видение событий, связанных с моей сестрой, и - "мужа твоего неясно вижу, как в тумане"? Не знаю.
     Было и что то еще. Вспомню - доскажу. Тогда, когда подобные встречи происходят, кажется, будешь помнить каждое слово всю жизнь. А потом и это, как, к счастью, и другое, постепенно бледнеет, как будто на прошлое ложится все менее прозрачная пелена, через которую все еще просвечивают факты и потихоньку бледнеют, выцветают краски, выцветают и эмоции. Как прекрасно, что эмоции могут выцветать! Как великолепно, что прячутся в сундуки истории великие и малые трагедии! И пусть с ними даже уйдут и прошлые радости. Это - цена! Я готова ее платить, хотя есть у большинства людей своего рода защита - берегут они память о радостях. И поэтому - "что прошло, то будет мило".
     Лиц, претендующих на возможности видеть прошлое, настоящее и будущее, очень немало. В мои задачи не входит ни их оценка, ни сравнение, ни отделение "чистых" от "нечистых", истинных пророков от шарлатанов. Мне важно было повидаться с человеком, чьи особые свойства действительно прошли проверку и числом и временем, - мне неважно, сколько их, похожих или даже таких же. Пусть один, пусть тысяча. Мне важно было убедиться самой: да, такое бывает. И далеко не всё можно отвергнуть, как добытое "штатом осведомителей". Кстати, при штате осведомителей, вряд ли имеющемся, куда деть найденных в болотах, в чаще лесов коров и телят - по точному указанию Ванги: "Как странно - корова, а говорит, где она!"
     Ванга в конце разговора очень звала приехать еще. Да я бы и съездила, но цель то уже была достигнута. Человек с особым видением, ясновидением - кстати, при слепоте физической - существует, он имеет имя, адрес, его можно описать, потрогать, он живет среди нас - Ванга. Мне важно было лично убедиться, что такого рода феномен - видение событий прошлого, настоящего, отдаленного территориально за пределы возможностей сенсорной сферы, и тем более событий будущего - может существовать. Я не могу не верить тому, что слышала и видела сама. Ученый не имеет права отвергать факты (если он ученый!) только потому, что они не вписываются в догму, мировоззрение.
     Позднее, когда я стала ближе к Церкви, я была уже полностью подготовлена к тому, чтобы легко поверить в существование пророков Божьей милостью. Являлась ли Ванга пророком Божьей милостью? Этого мне не дано знать. Она была религиозна, по крайней мере внешне, она много физически страдала - не знаю, были ли у нее душевные страдания с признанием Божьей воли и терпением, - словом, не знаю очень многого. Но то, что я знаю, - Ванга не может быть отнесена к шарлатанам. По данным Болгарской АН, количество теперь уже сбывшихся ясновидений о настоящем и пророчеств о будущем достигает у Ванги 80%! Что же касается остальных 20% - здесь могут быть и те случаи, которые и я первоначально относила к возможному знанию обо мне и не оценивала как ясновидение. И конечно, имеющаяся в нашем распоряжении свобода воли - действительно, во многих мелочах мы свободны.
     Что мне хочется сказать здесь еще о Ванге? Интерес к ней всегда был очень велик, и, вероятно, если бы за контактом с ней последовало зло, не случайное, а у множества лиц, это было бы известно. У нее было много сторонников, но уж и противников хватало, не пропустили бы такой лакомый кусочек!